Путин: решение задач СВО можно ускорить, но жизнь российских военных важнее

«Что касается скорости, что касается результатов, вы сказали, что на мне лежит большая ответственность. Да, действительно. Можно ли повысить скорость решения стоящих перед нами задач? Можно. Но это прямо пропорционально с потерями. И, понимая свою ответственность, я все-таки исхожу из того, что предлагает Генеральный штаб, министерство обороны. Скорость — это важно, но еще важнее — забота о жизни и здоровье наших ребят, которые воюют на фронте. Боевая работа идет. Вот только с начала этого года 47, по-моему , населенных пунктов освобождены. 880, по-моему , квадратных километров. Мы постепенно выдавливаем противника с территории Донбасса и из других прилегающих территорий. У Генштаба, у Минобороны есть планы реализации и достижения всех наших целей. Мы по этому плану и действуем. Уверен, все эти планы будут реализованы».

— Всевышний указал нам когда-то путь, когда он за беспутство и разврат уничтожил огненным дождем Содом и Гоморру. После этого человечество очень долгие годы помнило об этом и вело себя аккуратно. Но теперь оно забыло про Содом и Гоморру. Так, может быть, вспомним об этом дожде и постараемся снова вразумить человечество или ту часть человечества, которая потеряла веру в бога и потеряла разум?

— Без меня, может быть. Вы там зададите жару, они уже испугались. Хотя, конечно, можно подумать, вы про европейцев говорите, логика всякая возможна. Но если, не дай бог, дойдет до каких-то ударов, то все должны понимать, что у России есть система раннего предупреждения о ракетном нападении, у США есть. В Европе развитых систем нет. Они в этом смысле более или менее беззащитны. Это первое. Второе — мощность ударов. Наше тактическое ядерное оружие в три раза мощнее, в четыре, чем использованные американцами бомбы против Хиросимы и Нагасаки. У нас по количеству их в разы больше, [чем у американцев] и на европейском континенте, и даже если американцы привезут свои из США. У нас все равно в разы больше. Но если дойдет, не дай бог, что бы очень не хотелось, то тогда, вот вы сказали, мы сократим жертвы, но они могут возрасти до бесконечности. Это первое. А второе, конечно, эти же самые европейцы должны будут задуматься, если те, с кем мы будем обмениваться такими ударами, не будут существовать? Ввяжутся ли американцы в этот обмен ударами уже на уровне стратегических вооружений или нет. Я очень сомневаюсь. И европейцы тоже должны об этом подумать. Это безусловно. Но я все-таки схожу из того, что до этого никогда не дойдет. И у нас нет такой необходимости. Пожалуйста, и я тоже всех бы просил лишний раз всуе такие вещи не упоминать.

— Она призвана отчасти успокоить мировую общественность и российскую общественность и показать, что Путин не ястреб, и он не собирается размахивать ядерной бомбой. И это было сказано Караганову, который год назад примерно написал статью, где как раз предлагал применить ядерное оружие для того, чтобы реанимировать доктрину ядерного сдерживания. Применить ее в отношении Европы и в расчете на то, что американцы не впишутся за Европу и глобальной ядерной войны от этого не возникнет. Караганов и на Валдае Путину такой же вопрос задавал, и Путин примерно в том же духе ответил. Не так эмоционально, но по сути, что, мол, в этом нет необходимости: конечно, у нас есть ядерное оружие, оно мощное и так далее, если кто-то там посягнет, то имейте в виду.

— Путин заявил, что в ядерную доктрину могут быть внесены изменения. О чем может идти речь?

— Теоретически может идти речь либо о повышении порога, либо о понижении порога использования ядерного оружия. Там и так было внесено одно изменение, которое касается возможного использования ядерного оружия в ответ на применение обычных вооружений, если это создает критическую угрозу (не дословно) национальной безопасности и территориальной целостности и так далее и тому подобное. В Советском Союзе ядерная доктрина подразумевала, что, например, [может быть ответ на] удар по комплексу раннего предупреждения о ракетном нападении, как недавно было дронами совершено, но в Советском Союзе не было дронов, вот это был бы в Советском Союзе однозначный повод для ответного ядерного удара. Но тогда трудно было представить нынешнюю ситуацию, когда идет конфликт с Украиной и применяются дроны, о которых тогда никто не знал. Тогда, в общем, игроков на ядерной сцене было по большому счету два.

— Почему именно Караганова, на ваш взгляд, выбрали модератором, учитывая его роль в этой ядерной дискуссии?

— Вот поэтому и выбрали. Это была мизансцена, разыгранная на двоих. Сидит «ястреб», который ассоциируется понятно с чем, когда назначили его модератором, то у всех возникла ассоциация «а, это тот самый Караганов, который написал статью о применении ядерного оружия, он там упоминал Польшу даже конкретно и говорил, что Америка не впишется за Европу». И напротив него сидит российский президент, который говорит, что не надо горячиться. Наш бронепоезд стоит на запасном пути, но в принципе мы еще его не заправляли. А если вы будете себя плохо вести, то мы посмотрим, что там в нашей доктрине написано. Если надо, мы еще что-нибудь напишем туда. Так что это хорошая сцена.

— Подводя итог, какой общий посыл этой дискуссии Караганова и Путина с учетом того, что накануне Макрон, который чуть ли не войска угрожал на Украину отправить, заявил, что даже инструкторов туда не пошлет?

— Посыл такой, что мы люди хладнокровные, буйствовать особенно не будем, размахивать ядерной дубинкой тоже, но вы учтите, что вы можете доиграться, если будете и дальше идти по пути эскалации, как бы там вы это ни называли, инструкторами, миротворцами, разрешать бить, да, сначала, значит, там, на 30 миль или километров вглубь российской территории, потом вот Байден уже всуе упомянул, что, дескать, по Москве и Кремлю не будем бить, но сама тема-то вброшена, получается. Ну, в общем, такое хладнокровное предупреждение.